Человек всегда больше, чем он о себе знает. Мы находимся в огромном необъятном пространстве мира, и насколько ограничено наше тело, настолько не ограничена сила нашего сознания и мысли. Все существует одновременно и как единое (образ целого мира), и как отдельное (его детали). В каждом отрезке времени мы конечны и бесконечны одновременно именно благодаря способности мыслить существование в пространстве мира конкретно и абстрактно. События, обстоятельства, условия, окружающие нас люди, явления и предметы из этого пространства – все то, с чем мы так или иначе вступаем в контакт по жизни, — служат возможностью стать больше, углубляя знание о себе через опыт взаимодействия , расширяя сознание (со-знание – совместное знание). Они являются инструментами коммуникации мира с человеком и трансформируются в со-знание в процессе познания через обучение законов нашей природы и ее очевидности в форме фактов. Таким способом осуществляется формирование определенного образа. Мы можем представить его в виде шара, размещенного в пространстве, что автоматически вызывает понимание расширения и наполнения пространства, другими словами, превращает пустое пространство – в более плотное, потому что осмысленное. Этот процесс расширения и наполнения происходит как с помощью внешнего воздействия окружающей среды на нас через сенсорные рецепторы (информация, которая вторгается в нас из мира через зрение, слух, обоняние, прикосновения), так и с помощью восприятия и внутренней интерпретации этой информации логической мыслью (перцепцию). Получение опыта как процесс познания происходит на стыке этих двух способностей, и в своей основе он взывает к сфере чувств. В связи с этим чувства дарят нам ощущение присутствия чего-то более значимого, ощущение сопричастности с миром, именно они делают нас живыми и поддерживают жизнь. Они являются той массой энергии, которая воплощается в пространстве и отдельного человеческого тела, и в пространстве окружающей его среды, но воплощается и разворачивается во времени. Именно поэтому проживание чувств – это огромный ресурс со-творчества (совместного создания реальности), так как они находятся в точке соприкосновения человека с миром и принадлежат как нам, так и внешней окружающей среде.

Мир взывает к нам с помощью чувств. Для чего же взывает? – спросите вы. Поскольку в процессе чувствования и проживания происходит познание, которое ассимилируется этим опытным путем в со-знание (совместное знание), расширяя нас и мир одновременно, выходит, что взывает с целью развития жизни, глубины познания и расширения сознания. Таким образом, древнегреческое выражение-надпись на храме Аполлона в Дельфах  «Познай самого себя» обретает смысл и взывает к вершине пирамиды потребностей Абрахама Маслоу – самоактуализации, только с поправкой на совместный процесс этого познания – со-знание с пространством мира, в котором мы находимся, чтобы его создавать через контакт.

Это пространство мира наполнено существованием, нашим существованием, тем, которое больше, чем наша сущность. Мы больше, чем о себе знаем. И если это большее взывает к нам, значит ему это оживляющее со-знание и его расширение нужно также, как и нам, возможно, даже больше.

Мир нас зовет к со-знанию разными способами, в основном, через отношения с другими людьми. В этом случае, мы можем сказать, что не лень является двигателем прогресса, а чувства, переполняющие нас в контакте с окружающими. Человек, переполненный ими, как энергией, начинает действовать (творить). Они создают состояние и мотивируют к движению.

Важно отметить, что в данном случае я называю чувствами состояние испытания эмоций и ощущений, так как происходит много путаницы в этих терминах. Нам привычно называть чувствами все, что мы испытываем на эмоциональном уровне. Если углубляться в различия, то важно было бы разграничить чувства с эмоциями, так как эмоции – это как раз энергия в действии (emotion – energy in motion), а чувствами в психотерапии и психологии принято считать те состояния, которые уже ассимилировались опытным путем, т.е. это своего рода эмоции, которые прошли путь по циклу контакта и превратились в качественное состояние личности (поэтому некоторые психологи утверждают, что существует только несколько чувств, а все остальное является эмоциями, например Уотсон утверждал, что существует только три чувства: любовь, ярость и страх). Но мы не будем уходить так глубоко в различия в этой статье, а назовем чувствами ситуативные эмоции и ощущения, которые возникают у нас в соприкосновении с миром.

Итак, вдохновение и уныние, радость и грусть, любовь и ненависть, нежность и раздражение, страсть и злость, восторг и ярость, благодарность и вина, интерес и страх, восхищение и зависть, надежда и отчаяние, смущение и стыд, волнение и тревога — они могут быть такими полярными и противоположными. Одни мы характеризуем как положительные, другие – как отрицательные, или позитивные и негативные, если хотите. Одни создают состояние движения вперед из настоящего момента в будущее, другие – в своей природе будто поворачивают вектор и направляют время из будущего в настоящее. Эжен Минковский (1933) разворачивает эту мысль на примере состояния деятельности как воплощении времени по направлению в будущее и состоянии ожидания как разворачивании времени назад, когда отправной точкой нашего сознания является не только настоящий момент, но и будущий, в котором мы размещаем привязку свершения чего-то, и тогда ожидание погружает нас во времени в движение назад, а не вперед. Таким образом, в те чувства, которые мы воспринимаем как отрицательные, мы закладываем ожидание и поворачиваем время назад, вместо того, чтобы ощущать открытое и развернутое в мир желание без конкретизации цели и планирования (я просто хочу без привязки к результату, чем позволяю себе просто быть, а не только обладать). Основной конфликт человека как раз и происходит на стыке этих двух потребностей: эстетической (быть) и потребительской (обладать). Когда мы говорим о пространстве, мы подразумеваем, что оно материально воплощается и мы пытаемся им завладеть, так как мы владеем пространством своего тела. Когда мы говорим о времени, мы погружаемся в напряжение процесса существования, в котором прилагаем усилие находиться в пространстве. Но поскольку они неотделимы друг от друга и формируют целостную картину бытия, в балансе между этими двумя потребностями и состоит интеграция противоположных направлений. В этом основа парадокса: мы существуем и движемся внутри времени, но одновременно заземлены в пространстве и находимся на месте, где конкретная и абстрактная потребности переплетаются. Мераб Мамардашвили писал: «… диалектика есть такое состояние (напряжения между противоположным), лишь внутри которого, не вытекая не из одного, отдельно взятого, натяжения, может вспыхнуть явление, которое само не является выводимым членом, или элементом, какой-либо непрерывной причинной связи.» (стр. 46). В рамках этой полярности противоположных состояний мы и рассуждаем о рае и аде, добре и зле, как о началах созидания и разрушения. Ницше называл эти два начала аполлоническим и дионисийским. Положительные чувства мы воспринимаем как счастье, отрицательные заставляют страдать. К положительным стремимся, а отрицательные пытаемся вытеснять, что и создает множество проблем, так как только принимая чувства (особенно тяжелые для проживания) как феномены (как снег и дождь), осознавая их, ощущая телесно, проживая физически во времени и предоставляя им место в пространстве тела, мы можем изменить состояние, что влечет за собой преображение как отношений с другими, так и определенных жизненных ситуаций, заряженных конфликтами, болью, стрессами, тревогами и напряжением. Благодаря силе преображения этот процесс осознавания и проживания носит эстетический характер и создает эффект катарсиса, описанного Аристотелем в учении о трагедии как освобождение и очищение души. В такие моменты стирается субъект-объектная граница между потребностями “быть” и “обладать”, и происходит интеграция. Таким образом, древнегреческая трагедия противопоставляет эстетические и потребительские потребности, личное и общественное, субъективное и объективное в пользу целостности и открывает глаза на более широкую картину мира, в которой человек является частью мира, и будучи частью, через атмосферные чувства мир показывает ему его место среди других и ответственность по отношению к целому, как например, царь Эдип обрёл этот срединный путь на границе контакта со своим народом, а самолишение глаз стало символическим обращением к тому, чтобы научиться видеть невидимое – не только пространство с его характеристиками обладания, но и время как пронизывающую это пространство двигающую силу расширения и развития. Главное действующее лицо в трагедии – хор, что позволяет зрителю оказаться внутри и быть участником этой трагедии на эстетическом уровне. Хор – это символическое создание поля. Актёр в трагедии один единственный, что укрепляет зрительское восприятие его как субъекта, и усиливает субъектно-объектное противопоставление: существует лишь я и мир, и я не просто узнаю себя из того, что происходит в мире, но создаю мир своим фоном (всем тем, что ассимилировалось в мою историю в прошлом), и если беру ответственность и меняю себя, формируя эстетический инструмент познания, то меняю и мир вокруг, выстраивая новое пространство. Феноменологическая полевая парадигма возвращает эту концепцию трагедии в работе терапевта. Терапия очищает, подобно трагедии, за счёт создания возможности выхода человека на границу контакта и способности ощущать себя в поле, чтобы увидеть невидимое. Поэтому в процессе психотерапии, разворачивая тяжелые переживания, можно наблюдать феномен так называемых «перевертышей», когда за страхом, например, не стоит очевидная угроза безопасности, а на самом деле, будучи остановленным возбуждением к жизни, скрывается интерес. Подобным механизмом является соотношение тревоги и волнения, в котором волнение служит продвигающим чувством, благодаря которому внутренняя энергия вкладывается в действия (как говорят, только плохой актер не волнуется). Зависть, например, это обратная сторона восхищения, способность ощущать которое была по каким-то причинам утрачена. Стыд блокирует продвигающее нас в мир смущение как признак встречи, в которой мы становимся видимыми другими, что расширяет наши познания о себе, выявленных и обретенных новых качествах в контакте с другими людьми.

Чувства, которые мы испытываем, характеризуются срединностью – балансом, в который выражается в форме среднего грамматического залога и свидетельствует о взаимодействии с окружающей средой, а также о нахождении на границе контакта, что автоматически определяется чувствительностью к полевым феноменам, т.е. тому, что происходит в атмосфере определенной ситуации. При этом, они определяются уровнями контакта и нашей способностью восприятия и интерпретации поступающей извне информации.

На уровне рецепции и перцепции, когда восприятие синхронизировано с внешней окружающей средой, а информация, которую мы получаем из среды, интерпретируется с опорой на наш сенсорный отклик (внутренние ощущения) на эту информацию, стирается граница субъект-объектных отношений (я и субъект, и объект одновременно, я есть и я имею одновременно), что указывает на активную самость (интегрированы все функции селф, хоть на первый взгляд мы можем сказать, что функция ид более активна, но это не так), что создает целостность пространства и времени (ощущения проживаются во времени и в пространстве одновременно). Например: радуюсь, интересуюсь, злюсь, огорчаюсь, печалюсь, удивляюсь, боюсь, пугаюсь, восхищаюсь, вдохновляюсь, возбуждаюсь.

Другие примеры отражают более выраженную видимость активирующейся эго функции и подразумевают наличие творческого акта (я действую), но также и другие функции селф (ид и персонелити), в которых внешняя среда выступает в виде объекта или другого человека в контакте: признаюсь, смеюсь, улыбаюсь, сдаюсь, пытаюсь, одеваюсь, здороваюсь.

Активная же позиция говорит об ассимилированном уже опыте, поэтому в ней более видимой становится функция персонелити, и вот здесь она может быть ригидной, как уже устоявшаяся структура, так как чувства становятся активным генерализированным обобщенным действием (я агент, тот, кто действует чувством, что несет ответственность за это действие чувством, а значит – возможность ошибаться, если отсутствует опора на ид, на ощущения в более конкретные промежутки времени). В этом случае целое не отражает конкретный контакт, а становится целым в своей генерализации, и может быть пережитком определенного опыта как встроенный интроект, который проецируется на дальнейшие действия безоговорочно и не располагает опорой на ощущения ид функции. Например: ревную, завидую, благодарю, люблю, ненавижу. Подтверждением может быть следующая позиция, которая часто встречается в терапии: “Я люблю его/её ( к примеру, ребёнка), значит я не могу злиться на него/неё”.

Рассмотрим подобную ригидность на примере противоположностей завидую-восхищаюсь. Предположим, что именно нарушения в среднем залоге переживания восхищения привели к зависти. Это значит, что имела место быть в прошлом преждевременная транзитивность, когда из пассивного состояния (на меня воздействуют, я не ощущаю срединной ответственности, как я создаю ситуацию воздействия на меня – поскольку это воздействие не прямое и не подразумевает взаимодействия, я воспринимаю себя как объект для внешнего мира, а не как субъект действующий, я только со стороны наблюдаю другого, и делаю вывод, что на меня воздействуют) мы не перешли в срединное, в котором могло быть заложено восхищение, и я мог бы превратить себя в активный субъект, признав свою часть волевого действия и своё участие в создании напряженной ситуации. Такое возвращение в средний залог не обязательно должно сопровождаться осознаванием какой-то привычной потребительской потребности в “обладать/иметь” (если я завидую, то я чего-то хочу), это может быть просто эстетическая потребность проживать массу энергии чувств и ощущений во времени, и быть просто питательной жизненной энергией. Когда нас восхищает произведение искусства, например, картина, это же не означает, что мы хотим рисовать, но это определенно удовлетворяет нашу эстетическую потребность “быть” и дает приятную жизненную энергию. Поэтому можно считать заблуждением убеждение, что когда мы завидуем или восхищаемся, то мы обязательно чего-то хотим, и за этим скрывается конкретная потребительская потребность в “обладать” чем-либо.

То невидимое, что скрывается за видимым ощущением, может быть увиденным нашим эстетическим шестым чувством, формируя наше бытие как соединение пространства и времени внутри и вокруг нас со смыслом и ощущением единства разума как времени и пространства как тела, как нашего индивидуального физического тела, так и тела/пространства мира, в котором мы живем. Это интегрированное состояние, в котором мы не задаемся вопросами смысла, так как он и так присутствует в моменте здесь и сейчас. Это бытие можно схематически изобразить как круг. Мамардашвили приводит пример, в котором дом видно только с одной стороны, но мышление дополняет остальное так, что в нем появляется бытие, и мы воображаем этот дом целостным, даже если не видим его другую сторону. Вот так работает средний залог, он взывает к эстетической потребности “быть”, чем воспитывает навык интегрировать части и ощущать целостность. Любопытно, что в Гештальт терапии групповая работа происходит именно в кругу, а в моменты, когда проводится индивидуальная работа, терапевт и участник находится в самом центре круга, таким образом, для круга других участников, как единого целого, они видны со всех сторон, что символически отражает бытие в пространстве, при этом работа, которая происходит в терапевтическом взаимодействии, всегда содержит активную фигуру, что касается всех участников, формирующих группу.

Принято считать, что трудные для переживания чувства, те, которые мы часто характеризуем, как негативные, в основном, направлены на то, чтобы осознавать наши потребительские потребности, и свидетельствуют о наличии недостатка и желании захватить что-либо в пространстве. В этом смысле, можно творить, работать и заниматься любим видом деятельности из недостатка. Но с другой стороны, если мы переходим в этих чувствах в другую полярность положительных эмоций и наполнения ими, тогда мы можем говорить о том, что наша деятельность может разворачиваться от избытка, от переполнения радостью, восхищением, интересом, волнением и т.д.. Говорят, психотерапевт должен быть сыт, одет и т.д. (т.е. удовлетворен в плане физиологических потребностей), чтобы не проецировать своё неудовлетворение на клиента, но также говорят, что художник, например, должен быть всегда немножечко голоден, что активирует агрессивную энергию брать и разрушать (как разрушать еду и ассимилировать ее), чтобы захватывать пространство мира своим творчеством. Как мы видим, это все спорные утверждения, так как их происхождение лежит в основе конфликта эстетических и потребительских аспектов нашей природы. Художник берет из мира и отдаёт в мир свои творения путём ассимиляции с помощью шестого чувства на эстетическом уровне процесса переживания ощущений и эмоций. Избыток, как результат уже удовлетворённых потребностей, формирует в человеке «мучения» во времени для того, чтобы он отдал в мир, что набрал уже, а недостаток формирует мотивацию и агрессивную энергию быстрее взять.

Удерживая во внимании интеграцию и срединность чувств, а также человеческую склонность их поляризировать и противопоставлять, наряду с тем, что в Гештальт терапии мы учимся закрывать гештальты, также мы учимся их открывать. Как говорят, время разбрасывать камни, и время их собирать. Это вообще, своего рода, детективная история. Исследования в области человеческой памяти, проведенные Дэрилом Бемом, показали, что люди лучше запоминают слова, когда сначала выполняют тесты, а потом только учат эти слова. Это строится на процессе обучения как распознавания, когда мы сначала делаем через практику, а потом ассимилируем, закрывая незавершенные пробелы, закрывая гештальты. В этом случае открытие гештальта – это способность делать и идти в опыт через действие, чтобы потом прийти к закрытию гештальтов. Здесь на первое место выступает важность выдерживать напряжение от незнания и бессмысленности, и важно не знать до того, как действовать, так как энергия приходит в процессе этого действия и ведет к пост-обретению знаний. Противоположные чувства (эмоции) служат базой для двух разных моделей в подходе к деятельности. Отрицательные чувства ограничивают и сужают восприятие (перцепцию), мыслительную деятельность и наше поведение, что способствует повышению концентрации внимания и возможности его удерживать на чем-то более конкретном. Таким образом, мы можем фокусироваться на фигуре и попадаем больше под влияние времени. Положительные чувства, наоборот, расширяют восприятие, мысли и поведение, что создает богатый фон, который, переполняя нас изнутри, помогает расширять пространство через возможность фонтанировать изнутри вовне, мыслить и действовать разнообразно, спонтанно и творчески. Поэтому негативные чувства помогают учиться, а позитивные – вести творческую деятельность. Позитивные/положительные чувства помогают открывать гештальты через деятельность как творческий процесс, и мы идем к тому, чтобы давать и воспроизводить в мир действие, тем самым — быть, а негативные/отрицательные помогают закрывать гештальты через давление и дискомфортное напряжение, и мы движемся к тому, чтобы брать. Это очень важная методика для практики и понимания, как можно справляться с чувствами и эмоциями: приятные чувства порождают творчество, а неприятные – энергию для обучения. Подробнее о системе обучения, а также о балансе в воспитании грамотности и творчества можно послушать блестящую, фонтанирующую юмором, речь сэра Кена Робинсона во время выступления на TED (Sir Ken Robinson’s TED talk) на YouTube.

Мы можем сколько угодно говорить об этих противоположных чувствах, как о полярностях, но это не отменяет того факта, что они присущи человеку как энергия двух сил, которые взаимодействуют, сменяя друг друга и толкая нас вперед в развитии как индивидуальности, так и в социальном воплощении. Они вытекают одна из другой в процессе жизни, и задаваться вопросом, что из чего происходит, равносильно поиску ответа на вопрос о происхождении курицы и яйца. Они определяют цикличность нашей жизни, и в этом случае цикл организации опыта (цикл контакта) обретает смысл не сам в себе как круг, а как непрерывное развитие циклов, возникающих один за другим, что можно заключить в спираль бесконечности (заметьте, что даже внутриутробно ребенок развивается из точки по спирали). Например, если мы исходим из негативных или просто дискомфортных чувств, которые мобилизируют энергию для осознавания настоящей потребности, тогда нам важно не просто ее распознать, но и приложить усилие для поиска способов (научиться), как ее удовлетворить. Когда мы это проделали, дальнейший процесс происходит автоматически: состояние удовлетворенности и положительные ощущения и чувства дают энергию что-то делать, и мы, особо не задумываясь, начинаем чем-то заниматься, очень спонтанно и автоматически, это творческий процесс, который касается любой деятельности, будь то профессиональное развитие, будь то отношения с окружающими нас людьми. Эти циклы сменяют друг друга по спирали взаимодействия времени и пространства, а чувства носят атмосферный характер, как метафоры богов у Гомера, и являются той массой энергии, размещенной в пространстве и выдержанной временем, которая и позволяет нам создавать мир вместе с ним, развивая, расширяя и двигая вперед бесконечно, но с опорой на каждый миг в “здесь и сейчас”.

Для дальнейшего чтения:

Аристотель “Поэтика”

Бем Дэрил, исследования

Гомер «Илиада и Одиссея»

Мамардашвили Мераб “Лекции по античной философии”

Минковский Эжен “Проживаемое время. Феноменологические и психопатологические исследования”

Ницше Фридрих “Рождение трагедии из духа музыки”

Софокл “Царь Эдип”

Сэр Кен Робинсон «Подавляют ли школы творчество», видео выступления (TED talk)