Существует ли истерия в наши дни? Современные тенденции работы с психопатологией в Гештальт терапии незаслуженно игнорируют истерическую модальность отношений, так как считают истерию изжитым явлением, присущим женщинам прошлого времен Фрейда. Розариа Лизи, автор книги, которая вышла в мир весной 2019 года на базе итальянского Института Гештальт Терапии Кайрос (год основания 1979), под названием «Истерия и Гештальт Терапия. Когда все в отношении.», ссылаясь на разработки директора института Джованни Салониа, в полной мере описала, как истерия присуща нашему современному обществу, в равной степени мужчинам, и женщинам, обосновав ее истоки и актуальность, а также «пропустила» ее через Гештальт терапевтическую теорию, подкрепленную практикой. Так как книга пока только на итальянском, а идеи ее захватили меня настолько, что я посчитала необходимым  вывести их в свет, в этой статье я попыталась максимально сконцентрированно передать ее суть, ведь и психотерапия (психоанализ), как метод «лечения словом», зародилась именно из истерии.

Изначально истерия (от др.гр. «матка») считалась психическим расстройством женщин. В своей книге автор показывает, как с течением времени это расстройство было пересмотрено, а ее симптомы открывались с других сторон, поэтому сейчас она считается присущей также и мужчинам, а происхождение ее названия от слова «матка» указывает уже не на женскую сторону, а материнскую, что дает жизни детям (сыновьям и дочерям), которые вступают в мир не только лишь вертикальных отношений с родителями, но и горизонтальный мир братьев и сестер, что образует возможность выходить в полис и строить его. Современное понимание истерии исходит не только из отношений с отцом и матерью, но и с братьями и сестрами (сиблингами).

Согласно Салониа, истерическая личность остается подвешенной между изгоняющей матерью, неприближающимся отцом (потому что он всегда не дома или ригидный) и братом или сестрой, который/которая слишком рано забирает аффективное пространство. Из этого следует, для истерической модальности фиксация внимания и энергии происходит на окружающей среде, а самость находится больше в ней, чем в себе, что говорит о проблемах с границами и с сепарацией, в процессе которой скрывается много страха и беспокойства. И тогда «все связано» («anything is relevant» PHG, 1951) указывает на то, что ничего не ассимилируется.

«По Салониа, в истерической модальности конфлюенция представлена и как потребность в здоровом слиянии, и как тревога дифференциации (принятия разности), т.е. стиль отношений отмечается поиском «сходства» и беспокойством различия.» (Розариа Лизи)

Истерик – человек с конфлюентными предрасположенностями. Он научился имитировать поведение, которое находит подходящим его окружение, без восстановления спонтанности и творчества организма в соответствии с его нуждами. Его поведение театральное, драматическое, очаровательное и манипуляционное и с адресными обращениями, но при этом характеризуется поверхностным и штучным контактом, так как энергия не может быть направлена внутрь, вместо чего интенсифицируется вовне и пытается захватить больше вещей, больше ощутить и почувствовать, больше увидеть, больше иметь.

Нарушения функции Ид в истерии заключаются в том, что ощущая, невозможно ассимилировать, поэтому работа Гештальт терапевта должна происходить на уровне функции Персонелити, чтобы ассимилировать опыт, поддержать ее ясность и сепарацию с функцией Персонелити терапевта без тревоги, беспокойства и страха.

Функция Эго также получает вызов найти решение между тем, что ощущает истерик (функцией ИД) и тем, кем он становится (функция Персонелити), чтобы найти творческое решение, а не по старому сценарию имитировать действия и играть с помощью привычной функцией Эго, которая у истерика состоит из имитации окружающей среды.

Салониа предлагает работать с функцией Ид, опираясь на следующее присваивание клиентом собственного тела: «это мои руки, это мои плечи, это мои глаза», «я чувствую злость, но не являюсь самой злостью».

Если для нарцисса потребность в восхищении служит для того, чтобы почувствовать гарантию не быть униженным, дисквалифицированным и разочарованным, то для истерика не быть в в центре внимания означает не существовать и вызывает страх потери земли под ногами. Ему присущи страх не существовать и неадекватная сексуальная соблазнительность с провокационным поведением. Истерический человек пытается быть сфокусированным на ТЫ, чтобы создать МЫ без Я. Он будто не проживает свои эмоции, а живет эмоциями окружающей среды и других людей. Его эмоции быстро меняются, поэтому в терапии важно работать не с самими эмоциями, а со смыслами и значениями, которые он связывает с переживаниями. Истерическая личность использует внешний вид для привлечения внимания, а видимое тело как функцию быть видимым (не имеет тело, а является им). Его речь изобильна и впечатлительная, театральная и с преувеличенным эмоциональным выражением, но с нехваткой деталей, так как не исходит из наративной ассимилированной через собственный опыт истории, а биографическая функция Персонелити не является вербальной копией функции Ид (как называл её Гудман). Истерическая личность легко попадает под влияние окружающих и обстоятельств, а также часто считает отношения более близкими и интимными, чем это есть на самом деле, что свидетельствует о размытых границах и склонности к слиянию. Салониа советует терапевту чаще говорить «Я И ТЫ» вместо «МЫ», акцентируя внимание на «И», которое свидетельствует и о совместности, и об отдельности одновременно.

Неконтролированная спонтанность и слишком поверхностное и мнимое желание истерической личности ведут к организации опыта надуманно желанного и провоцируют наигранное поведение, имитативную игру, а тело превращается в сцену, где передозировка эмоций спонтанности и желаний делает идеи и изобретения капризными или сексуализирует их из-за сильного возбуждения, которое не активизирует функции ориентации и не дает энергию для манипуляций (действий) со средой. Истерик имитирует и играет, чтобы ощущать, что он живет, так как актуальна необходимость быть видимым другими, чтобы подтвердить свое существование, а его самость погружена в подавляющий мрак.

Существует разница между игрой как творческой функцией Эго из живого полного контакта, в котором мы и схожи, и отличаемся в своём различии, и имитацией игры как скрытым истерическим желанием быть в этом контакте. Также стоит разграничить саму способность имитировать, которая основывается на зеркальных нейронах и включает понятие интроецирования для обучения (процесс, который ассимилирует в Персонелити новые убеждения и чувства) с имитацией, которая не соотносится с настоящими потребностями человека с истерической модальностью, а воспроизводится из телесного напряжения импульсивно с целью существовать в глазах других, чем вытесняет чувствование всего тела, которое оставляет говорящей лишь одну свою часть, а само принадлежит окружающей среде.

Переживания, которые проживает другой человек (в т.ч. терапевт) в отношениях с истерической личностью, отмечаются как невозможность интерпретировать поведение для своего полного удовлетворения, что на самом деле указывает на слабую осознанность истеричной личностью собственных потребностей и истинных желаний. Это можно проследить на примере работы Фрейда с Анной О. и Дорой, которым он дал возможность высказываться, чем запустил процесс исцеления, но из-за приверженности комплексу Эдипа, упустил шанс осознать отцовский перенос как потребность пациенток почувствовать тепло к мужчине, который заботится о ней, интерпретировав эти порывы интенциональности контакта как сексуальное влечение.

Парадоксальным образом, из этих случаев работы и возник психоанализ. При этом, в книге приводятся доводы разных авторов того, что истерия Фрейда заключается в том, что он, направив все свое внимание на вертикальные отношения, упустил из вида горизонтальные отношения, так как сам не справился с сиблинговым комплексом (отношениями с братьями/сестрами). Поэтому современное видение истерии берет во внимание как вертикальные, так и горизонтальные отношения, утверждая, что именно из последних вытекает конфликт амбивалентности чувств, порождающий нарушения идентичности, которая вместо того, чтобы искать ответ на вопрос «Где я?», ищет его на вопрос «Кто я?» посредством имитации поведения в отношениях с другими, чем пытается подтвердить свое существование.

Амбивалентность чувств берет начало в горизонтальных отношениях братья/сестры, так как эмоциональный накал колеблется от любви к ревности, от сотрудничества к конкурентности и борьбе за пространство, от восхищения к зависти. Чувства зависти, к примеру, с учетом нарушений горизонтальных отношений, указывает лишь на то, что человек не чувствует своего места рядом с сиблингами, и является признаком того, что он не осознает своих внутренних процессов, и единственная для него возможность осознать свои потребности – это воспроизвести чувство зависти из среды, т.е. найти другого человека, завидуя которому можно опознать свои желания или потребности. В этом случае, тело находится в пространстве окружающей среды, а не ощущается человеком, что свидетельствует о не интегрированной личности без возможности ощутить собственный потребности и желания изнутри себя самого. Поэтому зависть говорит о том, что в окружающей среде человек ищет ответ на вопрос “Кто я?” вместо “Где мое место?”. Истерической личности другой просто необходим для подтверждения своего существования и ощущения жизни, при этом другой человек превращается из субъекта в объект, а не воспринимается феноменологически как “бытие” и другая жизнь рядом со мной. Истерик к другому относятся не как к ТЫ, а как к средству существования, что дает ему возможность — не отличаться. Преодолеть комплексы братьев-сестёр (сиблинговые горизонтальные) значит ассимилировать в Персонелити следующее: я уникальный, но не единственный.

Опасность для гуманистических направлений психотерапии в работе с клиентами с истерической модальностью отношений состоит в том, что часто их путают с невротической организацией, поэтому учитывая все вышеперечисленные характеристики, терапевт должен быть особо внимательным.

В завершение подчеркну: то, что в DSM-5 носит название Истерического расстройства личности в Гештальт терапии называется Истерической модальностью отношений. Тем самым Гешталь терапия преобразует изначальное видение психоаналитической модели, из которого вообще родилась психотерапия как метод “лечения словом”, и предоставляет свое обогащенное, более полное и перспективное видение процесса “лечения”.

Статья написана по материалам книги Розарии Лизи «Истерия и Гештальт Терапия. Когда все в отношении» — Rosaria Lisi Isteria e Gestalt Therapy. Quando tutto è partinente. Gestalt Therapy Kairos. Collana diretta di Giovanni Salonia. 2019, Il Pozzo di Giacobbe.